30 мая (18 мая по старому стилю) 1896 года – памятная дата в истории нашей страны. Она связана не только с торжествами по случаю коронации царя Николая II, но и с произошедшей в связи с ними огромной трагедией – массовой давкой москвичей на Ходынском поле. Сейчас принято детально (и даже со смаком) разбирать факты головотяпства и халатности в советское время, приведшие к многочисленным человеческим жертвам. Однако о том, что произошло в Москве и о том, как были наказаны виновники произошедшего на Ходынке принято говорить вскользь. Не рассказывается нашим современником правда о реакции царя, прозванного в русском народе «Кровавым», а ныне причисленного к лику святых. Икону, изображавшую канонизированного царя, бывшая высокопоставленная чиновница крымской прокуратуры (ныне депутат Госдумы РФ) не постеснялась в свое время пронести среди портретов фронтовиков в «Бессмертном полку». Многим здравомыслящим людям до сих пор не ясно, «каким боком» Николай II мог касаться (по мнению ревностной почитательницы монарха) Победы советского народа над фашистской Германией. (Примечательно, что в этом году в Перми участника «Бессмертного полка», несшего портрет Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина, организаторы шествия выдворили из колонны). Сейчас депутат Поклонская инициировала проверку режиссера, снявшего фильм о любовнице последнего царя, «на предмет оскорбления чувств верующих» в порядке статьи 144, 146 Уголовно-процессуального кодекса РФ.

Обратимся к исследованию журналиста и историка Марка Константиновича Касвинова в его книге «Двадцать три ступени вниз» (в «Википедии» преподносимой почему-то как «опус») о том, как канонизированный ныне царь отнесся к массовой гибели и увечьям своих подданных и как наказал виновных. Отметим, что нижеприведенные факты, изложенные автором в его книге, основаны на подлинных документах и свидетельствах очевидцев (в т. ч. приближенных к царю), а книга пока еще не запрещена нью-монархистами и наследниками белоэмигрантов, которые все активнее влияют на политику современной России .
Представляем выдержки из указанной книги:

«За манифестом о воцарении следовало быть коронации. Совершалась она в первопрестольной Москве. Программа коронационных торжеств, назначенных на май 1896 г., была разработана обстоятельно. Составили ее министр двора И.И. Воронцов-Дашков, его товарищ (заместитель) В.Б. Фредерикс и обер-церемониймейстер К.И. фон дер Пален. Подчинена была эта комиссия дяде молодого императора, великому князю Сергею Александровичу, в недавнем прошлом прозывающемуся «ментором кутежей», в данный момент московскому генерал-губернатору.
… Между датой решения о празднестве на Ходынке 8 марта 1895 г. – и днем коронации времени было предостаточно – 14 месяцев. Почти ничего за этот срок не сделали, только построили буфетные ларьки на краю поля, а что представляет собой само поле – на это власти не обратили внимания. Между тем для народа то была самая настоящая западня.
В те времена Ходынкой называли обширный пустырь, служивший учебным плацем для войск Московского гарнизона. Он был изборожден траншеями и брустверами, из конца в конец усеян и пересечен рвами, ямами. Забытыми колодцами. Среди этих ловушек и решили великий князь Сергей, Воронцов-Дашков и фон дер Пален порадовать народ московский: на поле каждому пришедшему вручить гостинец – бумажный кулек, а в нем сайка, кусок колбасы, пряник, десяток леденцов и пяток орехов. Прилагалась на память эмалированная «коронационная кружка» с инициалами нового царя. Всего было изготовлено 400 тыс. кульков и кружек.

Когда началась давка, артельщики принялись швырять кульки в толпу, рассчитывая таким образом унять сумятицу. Это не помогло, а только усугубило катастрофу. Никто и не подумал о том, что надо было заранее организовать какое-то регулирование движения на поле, службу порядка в центре и по краям.

А к Ходынке еще с вечера и всю ночь шли люди… Дороги, ведущие сюда, чернели от движущейся массы народа. …

… К рассвету 18 мая на Ходынском поле собралось свыше полумиллиона человек. Оценка минимальная. Сколько-нибудь точных данных, конечно, нет. Некоторые источники называют иную цифру – миллион и даже полтора миллиона человек²¹.

… К 5 часам утра, как свидетельствует официальный отчет министра юстиции Н.В. Муравьева, не предназначавшийся для опубликования, "над народною массой стоял густым туманом пар, мешавший различать на близком расстоянии отдельные лица. Находившиеся даже в первых рядах обливались потом и имели измученный вид". Пришедшие первыми очутились как бы в капкане. Выбраться из середины отдельному человеку стало невозможно. Все чаще слышались стоны усталых и ослабевших; даже под открытым небом "атмосфера была настолько насыщена испарениями, что люди задыхались, им не хватало воздуха"²². …
Напряжение все более усиливалось, давка стала мучительной. Появились обморочные. …
… Позднее говорили, что причиной такой массовой гибели людей была вспышка паники. Это так, но из цитируемой записки Н.В Муравьева, как и из тех материалов, которыми пользовался при написании своего рассказа Л.Н. Толстой, видно, что первые жертвы появились на поле еще до того, как возникла паника, - это были "ослабевшие и потерявшие сознание, задавленные до смерти... – докладывал Муравьев. - Несколько умерших таким образом людей толпа передавала по головам, но многие трупы, вследствие тесноты, продолжали стоять в толпе, пока не удавалось их вытащить... Народ с ужасом старался отодвинуться от покойников, но это было невозможно и только усиливало давку".
На исходе шестого часа утра, словно по чьему-то зловещему мановению, возникло движение в разных концах поля, масса народа заволновалась, стала подниматься... Первые падения во рвы и ямы и отчаянные крики затаптываемых развязали всеобщую панику. "Мертвецы, стиснутые толпою, двинулись вместе с нею", продолжал Муравьев. Началось столпотворение. Гибли в ямах, рвах и среди насыпей старики, женщины и дети, растоптанные и раздавленные. Колодцы превратились в могилы, оттуда доносились вопли полуживых, перемешавшихся с мертвыми. Чудом уцелевшие "выскакивали из проходов оборванные, мокрые, с дикими глазами... Многие из них со стоном тут же падали..." ²⁴.
Толпа валила через груды затоптанных, над полем стоял гул от криков и стонов. «Океан человеческих голов катился вперед, в сторону ларьков, - живописует другой источник. – И эти живые волны чувствующих, страдающих существ перекатывались, раздавливая тех, кто нечаянно попал в яму, кто ослабел, изнемог и падал. Трупы, словно жертвы кораблекрушения, взмывали то там, то здесь на поверхности этого моря искаженных лиц, бессильно всплескивающих рук, сжатых кулаков, среди стонов, проклятий и криков умирающих… А наверху стояло раннее равнодушное солнце, и туман от этой дымящейся толпы поднимался к лазурному небу, словно жертвенный фимиам Молоху самодержавия…»²⁵.
… Погибли, по официальным данным, 1389 человек. Цифра явно заниженная. Правдоподобнее, как отмечалось тогда в печати, что потеряли жизнь от 4000 до 4800 человек. И еще 3000 тяжело раненных, и еще десятки тысяч выбравшихся из свалки с ушибами и увечьями.

В то же утро весть о несчастье облетела Москву, к вечеру ею была потрясена Россия. Лишь несколько человек сохранили спокойствие: великий князь Сергей, Воронцов-Дашков, фон дер Пален с коллегами по комиссии и еще молодой царь. Он записал в тот день в дневнике: "Толпа, ночевавшая на Ходынском поле в ожидании начала раздачи обеда и кружки (кулек с сайкой он считал обедом. - М. К.), наперла на постройки, и тут произошла давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около тысячи трехсот человек. Я об этом узнал в десять с половиной часов... Отвратительное впечатление осталось от этого известия"³⁰. Впечатление осталось "отвратительное" - а дальше что? Да ничего. Оцепеневшая от ужаса Москва ожидала, что царь, во-первых, отменит празднества; во-вторых, распорядится об аресте и предании следствию и суду виновных; в-третьих, вместе с семьей и челядью удалится из города, где тысячи семей оплакивали погибших на его празднестве. Оказалось, что как раз такие распоряжения ему и было бы "ужасно прибавить" к объявленному увеселительному графику. Он не сделал ни первого, ни второго, ни третьего.
Кое-кто из зарубежных буржуазных литераторов заверяет, что Николай в день Ходынки был "убит горем", что его охватила "безумная жажда уйти, удалиться куда-нибудь для молитвы". Он якобы отказался присутствовать на балу, который давался вечером того же дня в честь коронации, но приближенные будто бы тянули его чуть ли не насильно; "скрепя сердце он уступил им и отправился туда вместе с ними, с отвращением предвидя, что там ему придется протанцевать по меньшей мере одну кадриль..." ³¹.

Иначе выглядит в тот день Николай в изображении премьер-министра С.Ю. Витте. На вечер 18 мая назначался бал у французского посла Монтебелло. Должны были присутствовать император с императрицей. Весь день не знали, будет ли отменен вечер по случаю происшедшей катастрофы. Наконец стало известно, что многие советуют государю просить посла отменить бал, во всяком случае самому туда не приезжать, что государь с этим мнением совершенно не согласен; по его мнению, катастрофу надлежит игнорировать. И действительно, празднества не были отменены и все имело место так, как будто никакой катастрофы и не было… Решено было катастрофу не признавать, с ней не считаться³².

Раз "не считаться" и "не признавать", значит, оставлены в программе все назначенные приемы, спектакли, концерты, званые обеды и, конечно же, бал у Монтебелло. Расставлены по столам в залах и благоухают сто тысяч свежих роз, выписанные для этого вечера из Прованса. Ужин сервирован на серебряной посуде, по этому случаю присланной из Версаля. Под огнями люстр веселятся, угощаются, танцуют семь тысяч званых гостей. В те самые вечерние часы, когда на Ходынском поле еще снуют пожарные и солдаты, убирая трупы при свете фонарей, на балу выходит в круг танцующих царская чета. В описании иностранного очевидца это выглядит так:

"Люстры бросают тысячи огней на гирлянды цветов и на брызги фонтана. Всем весело... Слышится повсюду счастливый смех... А весь день эта знать видела мертвых, целые кучи мертвых, обжигаемых солнцем... Образуются на балу кружки. Теснятся к середине: там император с императрицей танцуют кадриль...". Потом снова утро, и "князья, чины посольств, военные атташе получают приглашение на голубиную стрельбу». Тир находится в ста шагах от кладбища, где только что хоронили погибших. И в то время, как народ плачет, по улицам Москвы движется пестрый кортеж старой Европы, надушенной, разлагающейся, отживающей... «Генерала Буадёффра (начальника французского генерального штаба, прибывшего в Москву для участия в коронационных торжествах. - М.К.) в кортеже не было. Он отклонил приглашение стрелять голубей. Он не захотел быть свидетелем того, как князья будут целиться в коршунов, привлеченных запахом мертвечины"³³.

«… высочайшим рескриптом, данным на месте, в Москве, Сергею Александровичу, главному виновнику Ходынки, была объявлена благодарность "за образцовую подготовку и проведение торжеств". Рескрипт этот прозвучал «насмешкой для народа». Все знали правду о роли великого князя Сергея в событиях. С той поры, где бы он ни показался – на улице, в театре, в других людных местах, москвичи кричали ему в след: «Князь Ходынский!» ³⁵.

… Выяснение было поручено следователю по особо важным делам Кайзеру, а чтобы оно не вышло предвзятым, куратором над Кайзером был поставлен один из виновников катастрофы, обер-церемониймейстер фон дер Пален.

Как и следовало ожидать, обер-церемониймейстер, сам себя допросив, ничего в своем поведении предосудительного не нашел…

Кончилось просто. Два тома следственных протоколов «О ходынском беспорядке» … были погребены в ящиках канцелярии московского генерал-губернаторства. Суда не было. … единственно повинным был официально объявлен Власовский. Наказали его истинно устрашающе: отстранили от должности с обеспечением пожизненной пенсии – 3 тыс. руб. в год.

Мария Федоровна, мать царя, разослала по московским больницам тысячу бутылок портвейна и мадеры для тяжело раненых …

Сын, вслед за матерью ощутивший призыв к милосердию, повелел выдать каждой осиротевшей семье пособие в 1000 руб. Когда же выявилось, что погибших не десятки, а тысячи, он негласно взял назад эту милость и посредством разных оговорок одним снизил выдачу до 50-100 руб., других вовсе лишил пособия. Всего царь ассигновал на эту цель 90 тыс. руб., из них московская городская управа урвала 12 тыс. – в возмещение расходов на похороны жертв.
А сами коронационные торжества обошлись в 100 млн. руб. … И не из личных средств царской семьи, а из казны, т. е. из бюджета государства. …
В этом смысле «издевательством над народом» была сама по себе коронация в целом. Пухли от голода миллионы подданных в неурожайных губерниях. Еще ощущал юг России последствия недавней опустошительной эпидемии холеры. И у несчастных людей, обессиленных голодом, изнуренных болезнями и нищетой, молодой царь отнял 100 млн. на свой праздник.
… Закончив таким образом с торжествами в Москве, Николай с супругой в середине июня отбыли в путешествие. … Из потрясенной Москвы они отправляются в увеселительную прогулку по России и Западной Европе. Длилась поездка четыре месяца.
… А через два с половиной месяца, в канун Нового года, молодой царь записал в дневнике: «Дай бог, чтобы следующий, 1897 год прошел бы так же благополучно, как этот»³⁹».

Не удивительно, что российская общественность отнеслась резко отрицательно к отношению царской четы к такой великой людской трагедии. Знаменитый русский поэт Константин Дмитриевич Бальмонт написал в 1906 году пророческие строки:
«Кто начал царствовать — Ходынкой
Тот кончит — встав на эшафот».
Через восемь с половиной лет царствование Николая II отметится еще одной массовой трагедией, названной «кровавым воскресением». Это событие послужило толчком к отторжению царя «Николая Кровавого» почти всеми слоями общества. Были у царя и другие эпитеты, например, «Царь-Голод».

Все эти и другие исторические факты общество обязано знать и помнить вне зависимости от канонизации последнего царя и желания «пригладить историю» России некоторых современных политиков. Как неустанно повторяет Президент РФ, для объединения нашего общества мы должны объективно относиться к своей истории, знать и изучать этот сложный и многозначный опыт, извлекать из него уроки.

Материал подготовила С. Черкашина